В преамбуле Федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" признается "особая роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры".

Под культурой принято понимать ту среду обитания, которая создается усилиями человека в духовной, интеллектуальной и материальной области, т.е. культура в широком смысле затрагивает все сферы жизни и деятельности общества. Движущей силой культуры является мировоззрение, которое как правило формируется на основе соответствующего типа верования (религии). По мнению знаменитого английского историка и культуролога, автора и создателя цивилизационной теории Арнольда Тойнби, именно вера является ядром цивилизации и культуры. А по словам священника Павла Флоренского, культура всегда происходит от культа: "из него она зарождается, в нем она имеет свои корни и истоки, свой глубинный религиозный замысел". Именно религия формирует мировоззрение, иерархию ценностей, представление о добре и зле, о возможном и невозможном, правила поведения, семейные и общественные отношения. Одним словом, вера как ядро культуры создает те установки, которыми регламентируется внутренняя и внешняя жизнь человека.

Русское язычество, по словам академика Дмитрия Сергеевича Лихачева, не было религией в современном понимании. Это была довольно "хаотическая совокупность различных верований, культов, но не целостное учение". Великий князь Владимир в 980 году, объединивший славянские племена, жившие от Карпат до Оки и Волги, первоначально делает ставку именно на язычество, предпринимает попытку создания единого пантеона почитаемых язычниками божеств. Но эта инициатива не дала ожидаемого эффекта, поскольку сакральные взгляды язычников-славян привязывались к очень небольшим по размеру территориям, на которых жили лишь отдельные племена. Язычество не смогло бы собрать славянские племена в единую державу, а население тогдашней Руси, скорее всего, было бы стерто с лица земли, либо ассимилировано другими цивилизациями и народами.

Объединив разрозненные языческие племена силою меча, великий князь Владимир понимал, что это единство непрочное; необходимо было и духовное единство, которое могла обеспечить более совершенная вселенская религия и которая, в тоже время, смогла бы приобщить русский народ к мировой культуре.

Решающим для дальнейшей судьбы России стал выбор веры, совершенный князем Владимиром Киевским не только как правителем большой страны, но и как человеком ищущим и жаждущим истины. И именно личный выбор князя Владимира стал цивилизационным для Руси, привел русский народ в 988 году в купель Православия и определил особый религиозный тип русской культуры.

Начиная Повесть временных лет, преподобный Нестор Летописец написал: "Се повесть временных лет откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первый княжити, и откуда Русская земля стала есть". Кажущийся повтор "откуда есть пошла" и "откуда стала есть" Русская земля – не стилистическое несовершенство древней летописи. Первое выражение ставит вопрос о происхождении Русской земли, а второе – вопрос о становлении Руси как государства. Таким образом, в самом заглавии первая русская летопись касается самой существенной не только для нашего народа, но и для всего человечества проблемы общего и особенного в народах и людях: сочетание единства и личности как двух начал человеческого бытия.

Во введении в Летопись преподобный Нестор показывает не что иное, как происхождение всех народов из одного корня и, хотя он начинает с Ноя, верующему читателю ясно, что род Ноя восходит к первозданному Адаму. Далее, говоря о времени появления Руси, летописец прослеживает хронологию всей Священной истории от Адама. Таким образом, преподобный Нестор засвидетельствовал предельно отчетливое в его время сознание единства всех людей в "Адаме ветхом". Это свидетельство исходит от человека, приобщенного "второму, новому Адаму" – Иисусу Христу от православного монаха-подвижника. Такое осмысление своего места в мире стало возможным благодаря знакомству со Священной историей, с принятием христианства. Христианство создало на Руси, как бы в недрах единства по ветхому Адаму, новое единство, новую общность – Русскую Церковь, кафолический и иерархический строй которой полагал закономерные пределы смешениям и слияниям, ограждал Русскую землю как общину верующих от других народов и даже от других Церквей. Это не было противопоставлением себя другим: церковная организация Русской земли явилась мощным средством сохранения и дальнейшего развития личностного начала русского народа. Предохранив его навсегда от поглощения другими культурами, по мнению церковного историка протоиерея Льва Лебедева, Церковь и "соделала Русь “народом среди народов”, обеспечила ее становление как нации – одной из ипостасей человечества, закрепив ранее бывшие особенности национального характера и породив новые, вытекающие из православной веры". Вот "откуда Русская земля стала есть". Крещение Руси – начало становления Русской земли как единого государства – особенного духовного и культурного пространства.

Трудно переоценить глубину духовного переворота, совершившегося в русском народе во всей его жизни и мировоззрении. В чистых Киевских водах, как "в бане пакибытия" осуществилось таинственное преображение русской духовной стихии, духовное рождение народа, призванного Богом к невиданным еще в истории подвигам христианского служения человечеству.

Духовный лик крещенного народа, неизбежно находящий свое выражение в почитаемых иконах, есть ничто иное, как личность народа во Христе. Это естественно, ибо только в личности Богочеловека Иисуса Христа Сына Божия может обрести свою подлинную личность, подлинный духовно национальный облик и человек, и народ. Кажущийся парадокс обретения Русью своего личностного национального облика через принятие идущей из другой страны (Византии) веры находит таким образом ясное разрешение. "Свое" язычество с его полной неосведомленностью об истинах бытия людей и народов не могло создать даже устойчивого национального патриотического чувства и самосознания. В противном случае, не призвали бы новгородцы и кривичи варягов на княжение; не стал бы Святослав, вопреки советам мудрой матери Ольги, пытаться обосновать свою столицу на Дунае в Переславце по той единственной причине, что туда, на Дунай, стекаются богатства из других стран. Этот отрыв от родной земли стоил ему жизни.

Создать осознанное, верное, без крайностей национальное патриотическое чувство могло только православное христианство. И вот почему: Православная Церковь содержит в своем бытии принцип соборности (кафоличности). Согласно этому коренному принципу, каждая поместная Церковь – есть часть Вселенской и, в тоже время, Сама – Святая Соборная Апостольская Церковь во всей благодатной полноте, пребывающая в данном народе и на данной земле. Поэтому в православии нет необходимости в едином церковно-административном центре, который подчинял бы себе жизнь поместных Церквей разных народов. Главою всех является только Сам Господь Иисус Христос. А для поддержания духовного вероучительного единства поместных Церквей существуют братские связи, обмен мнениями, а в случаях чрезвычайных – могут созываться и Вселенские Соборы, в соборном разуме которых являет Себя "Дух Истины" и "Ум Христов". Из этого важнейшего принципа следует: поскольку Церковь есть образ Царства Божия, то каждая поместная Церковь, живущая на определенной земле, превращает земное Отечество (людей) в образ Отечества Небесного. Именно в этом – основа и источник того величайшего патриотизма, которым стал отличаться русский народ после принятия Крещения от православной Византии.

Ничего подобного не могло бы сообщить Руси исповедание Римской Церкви с ее учением о необходимости главенства Римского папы над всеми Церквами народов, принявших римо-католическое исповедание. Такой принцип неизбежно способствует не выявлению свободной личности нации, а, наоборот, – ее подавлению. Отсюда, в народах западного мира часто рождаются противоположные крайности: космополитизм и, как болезненная реакция на него, национализм. В этой "вненациональности", а точнее антисоборности Римской Церкви – одна из причин, по которой с самого начала и на протяжении всей последующей истории Русская земля решительно ее отвергала.

Итак, принимая христианство свободным выбором от Восточной Греческой Церкви, и не ранее, чем в ней завершилось становление и оформление того, что принято называть православием, то есть совершилось историческое "торжество православия", Русь не ошиблась в выборе. Только православие способно было дать нашему народу самое важное и замечательное – полноту выявления, обретения своей исторической личности во Христе, осознание себя народом среди народов, чуждых как безликому космополитизму, так и ущемленному национализму и шовинизму.

Перед Русской землей, омытой водами Крещения, простирался необозримый, хотя и славный, но поистине, крестный путь. Как губка впитывает воду, так новообращенная Русь жадно впитывала христианскую веру, полученную от греков. Это сразу было ознаменовано расцветом древнерусской цивилизации: широко распространялась грамотность, положено начало летописанию, развитию древнерусского искусства, архитектуры и литературы. Киевская Русь начинает чеканить золотую монету. Россия вошла в общеевропейское культурное пространство, что открыло горизонты для всестороннего развития восточнославянских народностей, проживавших на ее территории. Стремительный расцвет Киевской Руси произвел огромное впечатление на соседние европейские народы. Западный хронист XI века Адам из Бремена называет Киев "украшением Востока" и "соперником Константинополя". По словам историка Сергея Сергеевича Аверинцева, "на протяжении двух поколений у изумленной Европы возникает "из варварской страны на краю света" держава с мировой культурой и мировой религией". Русская земля утвердилась многими храмами и монастырями, укрепилась дивными иконами и наполнилась мудрыми книгами. Явились на Руси и собственными святые, удивившие вселенную любовью, смирением и благочестием. Православная вера постепенна смягчила нравы народа и стала органичной частью народной жизни и государственного устройства, а также заложила основу для превращения не только разнородных славянских, но и других народов, населяющих Россию, в единую русскую нацию. Основой единства для русского православного народа стал главный христианский догмат: о Боге едином по существу, но троичном в Лицах. Именно в этой возвышенной и непостижимой тайне Святой Троицы русское православие видело путь преодоления разделений и духовной неустроенности, восстановления богозаповеданного единства по образу Святой Живоначальной Троицы. Наиболее ярко эту идею единства выразил своим великим подвигом преподобный Сергий Радонежский, который, по словам его жизнеописателя Епифания премудрого, "воздвиг храм в честь Святой Троицы как зерцало для собранных им в единомыслии, чтобы взиранием на Святую Троицу, побеждали страх перед ненавистной разделенностью мира". Преподобный Сергий Радонежский сочетал аскетическое пустынножительство, духовное делание с практическим служением своему народу. И не случайно именно в обители преподобного Сергия, спустя некоторое время после его преставления, написана дивная Рублевская "Троица", которая стала не только шедевром древнерусского искусства, но самым глубоким и прекрасным воплощением тринитарного богословия. В этой удивительной иконе выражена концепция мироздания как образа преображенного благоустроенного бытия, воцерковления всего мира, соборное единство человеческого рода по образу и подобию Святой Нераздельной и Единосущной Троицы. Не случайно эта икона, которая стала высшим достижением русской православной культуры, написана в конкретную историческую эпоху, когда насилие и междоусобицы раздирали Русскую землю. "Троица" преподобного Андрея Рублева является духовным и эстетическим воплощением высочайшего идеала святости, который сформировался в русском православии, во многом благодаря преподобному Сергию Радонежскому, подвигам многих святых как русских, так и общехристианских, почитание которых началось с момента Крещения Киевской Руси. Высший расцвет святости на Руси, по мнению многих историков, пришелся на XV-XVI века. К этому времени в сознании русского православного человека сформировалось понимание того, что идея святости важна не только для отдельного человека, но и для всего народа, даже для всей русской земли.

Великий русский философ Владимир Соловьев написал: "Обыкновенно народ, желая похвалить свою национальность, в самой этой похвале выражает свой национальный идеал, – то, что для него лучше всего. Так, француз говорит о прекрасной Франции и о французской славе; англичанин с любовь говорит – "старая Англия"; немец поднимается выше, придавая этический характер своему национальному идеалу, с гордостью говорит "немецкая верность". Что же в подобных случаях говорит русский народ, чем он хвалит Россию? Называет ли он ее прекрасной или старой, говорит ли о русской славе или о русской честности и верности? <…> Желая выразить свои лучшие чувства к Родине, говорит только о Святой Руси. Вот идеал: не либеральный, не политический, не эстетический, даже не формально-этический, а идеал нравственно-религиозный".

"Святая Русь" – это не мифологема или утопия, сложившаяся в умах русских книжников, напоминающая нам о каком-то определенном историческом периоде нашего государства, о котором в настоящее время можно ностальгировать как о потерянной Атлантиде. Понятие "Святая Русь" вовсе не означает, что наш народ был когда-то праведен и свят. Не было такого периода в истории России. Но, несомненно, было время, когда идея святости считалась главной национальной идеей целого народа, высочайшим идеалом, к которому стремились все без исключения: не только монахи, священнослужители, но и миряне, князья, бояре, простецы, воины и военачальники, даже те, которых считали потерянными и заблудшими людьми. Высшим видимым эстетическим проявлением святости было великое множество храмов и монастырей, которые щедро украшали русскую землю, радовали взор и согревали душу православному человеку. Идея святости для русского народа всегда была тождественна православию. Именно эта идея была камертоном и основным вектором нравственного самосознания русского человека. По словам Федора Михайловича Достоевского, "… в сущности, в народе нашем кроме этой идеи нет никакой, и все от нее одной исходит, по крайней мере, народ наш так хочет, всем сердцем своим и глубоким убеждением своим, и это, несмотря на то, что многое у самого же народа является и выходит до нелепости не из этой идеи, а из смрадного, гадкого, преступного, варварского и греховного. Но и самые преступники, хоть и грешат, а все-таки молят Бога в высшие минуты жизни, чтобы простил грех…".

Духовная жизнь человека и общества определяется тем идеалом, к которому он стремится. Для русского православного человека идеалом была и остается святость. Это проявление максимализма и даже радикализма как особенности характера русского народа, также воспитало православие. По мнению церковного историка Антона Владимировича Карташова, "Россия, найдя свой духовный идеал, употребила великие добросовестные усилия, чтобы стать его достойной. И если падала, изнемогала и грешила, то поднималась, вдохновляемая им же, а, главным образом, им, единственно им, спасалась в страшные минуты своей истории, когда жизнь ставила ее на край опасности и гибели".

Нередко историки называют древнерусскую культуру X-XVII веков "культурой великого молчания", противопоставляя ей европеизированную, секулярную культуру XVIII-XIX веков. Действительно, культура Руси на протяжении 700 лет была цельной, религиозной, церковной – культурой служения Богу, стремлением воплотить величайший идеал православия в жизни. Однако, она не была "культурой молчания", потому что именно в это время были созданы лучшие образцы древнерусского церковного искусства; сохранились и замечательные литературные памятники того времени, наполненные духом веры и благочестия и имеющие глубокий назидательный смысл ("Слово о законе и благодати" митрополита Илариона; "Поучение" великого князя Владимира Мономаха, "Слово о полку Игореве" и др.). Именно православие отражалось тогда во всех аспектах земного бытия и, особенно, в творчестве. Своеобразной иллюстрацией безмолвного предстояния и служения Богу является русское церковное искусство. Это особенно ощущается в Троицком храме лавры преподобного Сергия, храмах Московского Кремля и других древних храмах, где сохранилось внутреннее убранство, соответствующее духовному идеалу Святой Руси. Русский человек именно в храме ощущал себя частью не только тварного, но и преображенного Божественной благодатью космоса, созерцал эсхатологическую перспективу земного бытия.

Такое мироощущение и миропонимание, как раз, утрачивается к XVIII столетию, когда русскому народу насильственно была навязана тотальная секуляризация, связанная с именем императора Петра I. О личности и реформах Петра I мы говорили на Чтениях два года назад. Сегодня хотелось бы акцентировать внимание лишь на тех аспектах петровских реформ, которые коснулись русской культуры. При всей необходимости преобразований в некоторых сферах государственного устройства и общественной жизни реформы Петра I были чрезмерными. Они стали тяжелым ударом и потрясением прежде всего для Православной Церкви и русской культуры. Русская Церковь теряет свою самостоятельность и становится одним из государственных учреждений, не переставая быть мистическим Телом Христовым. Одним из негативных последствий секуляризации как части церковной реформы, является изменение храмовой архитектуры, живописи, музыки. Созданная веками православная эстетика подменяется светской живописью и партесным (итальянским) пением, которые вносят дух мира сего в православные храмы. Эта новая, имеющая неправославные, чаще всего, католические корни, эстетика вместо возвышенного духовного настроя и стремления к горнему миру, пробуждает в душе человека эмоционально-сентиментальные чувства и переживания. Красота горнего, преображенного Божественного мира подменяется "красивостью" падшего мира, "лежащего во зле". Под насильственным напором иноземных традиций и форм также теряется сложившийся веками традиционный уклад и стиль жизни русского человека. Не менее тяжким последствием петровских реформ было и то, что русская культура и традиции разделяются на дворянскую и народную. Высший правящий класс отказывается от своих корней и даже от своего языка. Именно с этого времени в русское общество входит трагическая раздвоенность: православное-инославное; русское-иноземное; славянофилы-западники; почвенники-нигилисты, и, наконец, религиозное-атеистическое. Однако, несмотря на потрясения петровских реформ и всего синодального периода, русская культура, все-таки сохранила свое ментальное ядро – Православие.

Русская культура оказалась настолько устойчивой и живучей, что смогла вобрать в себя, ассимилировать, "переварить" насильственный напор иноземного влияния и сохранить свою самобытность. Отечественная культура, неразрывно связанная с православием, в определенной степени даже обогатилась и создала новые формы выражения высоких духовных истин, о чем свидетельствуют искусство, литература, философия XIX - начала XX веков. Также не исчез утраченный и забытый в XVIII-XIX веках идеал Святой Руси, который всегда жил и сохранялся в Русской Православной Церкви, несмотря на то, что в Синодальный период фактически перестали (за редким исключением) канонизировать новых святых. Этот высокий идеал был вновь открыт славянофилами и явлен русскому миру бессмертными литературными произведениями Федора Михайловича Достоевского, философией Владимира Сергеевича Соловьева и других русских религиозных философов второй половины XIX – начала ХХ века.

И в ХХ веке с его жестокими гонениями, которые обрушились на Русскую Церковь, казалось бы, навсегда закрыли тему русской святости и русской культуры, связанной с Православием. Однако, именно в это время русский народ явил миру величайшие духовные подвиги мученичества и исповедничества, примеры святости. Несмотря на то, что нашему народу на протяжении нескольких десятилетий насильственно прививали новые духовные ценности, построенные на материалистическом и атеистическом мировоззрении, огонь веры Христовой не угасал в гонимой Церкви и в сердцах людей, а культура, в известной степени, продолжала оставаться носительницей тех христианских ценностей, которые были заложены православием тысячу лет назад. И в это тяжелое время отечественная культура сохранила память о Боге, о чести, совести, добре и зле, справедливости и грядущем воздаянии. Причем этими духовными принципами руководствовались не только верующие люди, но и большинство советских людей, интуитивно сохранивших в своей душе те нравственные ценности, которые вошли в плоть и кровь русского человека, благодаря православию.

Отрадно, что в настоящее время духовные традиции православия постепенно возрождаются в России и отражаются во всех сферах жизни нашего народа, включая законодательство, общественные, семейные и бытовые отношения, а также, литературу и искусство. Однако, наивно было бы полагать и мечтать о возрождении Святой Руси по образу минувших столетий. История не стоит на месте, и мы сегодня живем в иных исторических реалиях земного бытия. Россия в настоящее время – не только многонациональная и поликонфессиональная страна, но и, по Конституции, является светским государством. Тем не менее, необходимо учитывать, что без общенациональной и общенародной духовной идеологемы невозможно сохранение и дальнейшее развитие нашего государства. Поэтому на современном этапе нашей истории, когда Россия в очередной раз освободившись от оков иноземных влияний 90-х - начала 2000-х годов, вновь в муках и болях обретает свою самобытность, былое величие и могущество, в первую очередь необходимо учитывать тот великий и богатый исторический опыт, который имеет наша великая православная Держава – опыт Святой Руси. И на основе опыта великих духовных, нравственных и культурных ценностей Православия строить самодостаточное и жизнеспособное общество и государство. В этом и состоит основная задача, великая ответственность государства, Церкви, культуры, образования и всех здоровых сил нашего общества. И эта задача выполнима, если мы будем любить Бога, своих близких и свое Отечество.

В этом контексте, на мой взгляд, являются злободневными и актуальными строки, написанные почти 180 лет назад Николаем Васильевичем Гоголем в письме к своему другу графу Александру Петровичу Толстому, будущему обер-прокурору Святейшего Синода, которыми мне хотелось бы закончить свое выступление: "…Вы еще не любите Россию: Вы умеете только печалиться и раздражаться слухами обо всем дурном, что в ней делается. В Вас все это производит одну черствую досаду и уныние… Нет, если Вы действительно полюбите Россию, у Вас пропадет тогда сама собой та близорукая мысль, которая зародилась теперь у многих честных и даже весьма умных людей, то есть будто в теперешнее время они уже ничего не могут сделать для России и будто они ей уже не нужны совсем: напротив, тогда только во всей силе вы почувствуете, что любовь всемогуща и что с ней возможно все сделать. Нет, если Вы действительно полюбите Россию, вы будете рваться служить ей… А не полюбивши России, не полюбить Вам своих братьев, а не полюбивши своих братьев, не возгореться Вам любовью к Богу…".